Политическая активность женщин и ее отражение в популярных журналах.

Интегративный подход в психологии: Сб. научных статей. С-Пб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2003. С. 252-265. (0,6 п.л.).

Пресса является одним из основных средств массовой коммуникации, во все времена отражающей современное состояние общества. Важно отметить, что СМИ и общественная жизнь постоянно влияют друг на друга, обуславливают развитие друг друга. Актуальность данного исследования заключается в том, что социально-исторические изменения в обществе неизменно включают в себя трансформацию гендерного устройства общества (гендерных отношений, гендерного поведения, гендерных стереотипов и установок). В разные периоды развития общества существовали различные гендерные схемы, которые находили свое отражение в различных продуктах культуры общества, в том числе и в СМИ. Под гендерной схемой мы понимаем абстрактную, упрощенную систему гендерных отношений, отражающую гендерное устройство общества. Заметим, что каждый период развития общества характеризуется одной или несколькими гендерными схемами.

Одним из важнейших аспектов социальной политики в целом и гендерной политики в частности является отношение государства к вхождению женщины во власть и репрезентация этого отношения в СМИ. Специфика отношения к женщине-политику в прессе является отражением политики государства относительно вопроса включения женщины в политическую сферу.

Данное исследование предполагает изучение особенностей и динамики репрезентации женщины-политика в прессе. Нами изучались тексты популярных журналов, в которых присутствуют  сложившиеся в обществе и нашедшие свое отражение в популярных журналах гендерные схемы, отражающие характер политической активности женщин. Рассматривались образы женщины-политика, в разные исторические периоды.

Основным методом исследования является контент-анализ. В качестве объекта эмпирического исследования выступали популярные журналы советского («Работница», «Крестьянка»), и постсоветского периодов («Работница», «Крестьянка»,«Cosmopolitan», «Vogue», «Marie Claire», «Elle», «Bazar»).  Журналы советского периода взяты за период 1920-1990-х годов, журналы постсоветского периода за период 1990-2001 г. всего проанализировано 232 номера журналов.

Современные мужские журналы вообще игнорируют женщин-политиков на своих страницах. Вероятно, это связано с тем, что женщина, пытающаяся самоактуализироваться в сфере, издревле считающейся мужской, не представляет интереса для читателей-мужчин. При этом важно отметить, что мужские журналы не возводят в ранг идеала образ домохозяйки. В мужских журналах существует четкое эмоционально-оценочное отношение к женщине: фемининный образ женщины порицается, слабая, пассивная, зависимая женщина ставится на значительно более низкую позицию, чем мужчина, в то время как маскулинный образ женщины поощряется, такая женщина находится в равной позиции по отношению к мужчине. Но, не смотря на то, что мужские журналы поощряют маскулинизацию женщины, на страницах мужских журналов сфера политики все-таки остается недоступной для женщины.

Важно отметить, что журналы для мужчин в нашей стране стали появляться лишь в последнее десятилетие, до этого существовали либо журналы для женщин, либо журналы, не дифференцированные по признаку пола, либо специализированные журналы для мужчин по определенной проблеме («Рыболов», «За рулем»). Таким образом, получается, что репрезентации женщины-политика непосредственно для читателя-мужчины не было ни раньше, ни сейчас.

Обратимся же непосредственно к популярным женским журналам. Нам кажется целесообразным рассмотреть характер репрезентации образа женщины-политика в ретроспективе, что позволит нам определить динамику развития (изменения) образа. Заметим, что характер репрезентации женщины-политика в журналах меняется, поэтому я выделяю  три основных периода: советский, период перестройки, постсоветский.

В советский период существовали два основных журнала для женщин: «Работница» и «Крестьянка». На страницах этих журналов регулярно появлялись заметки о женщинах, так или иначе участвующих в политической деятельности страны.

Заметим, что «первая советская конституция 1918 г. подтвердила политическое и социальное равноправие мужчин и женщин, которое в течение долгих лет было целью освободительного движения в России» [1, с. 95]. То есть, теоретически, права женщины и мужчины в политической сфере должны быть уравнены. В стране начинается актуализация «женского вопроса».

В 20-е годы на страницах журналов образ женщины-политика еще не присутствует, зато из номера в номер рефреном звучит мысль, что нужно выбирать женщин  в рабоче-крестьянские Советы, при этом женщин сразу же предупреждают о тех трудностях, которые они встретят на своем пути только из-за того, что они женщины. «Сидели бы лучше по хатам, ... да детей рожали» – такие речи   не раз услышит крестьянка – член рабоче-крестьянского Совета. Вот тут-то не сдавайте, крестьянки! Тому, кто такие речи ведет, крестьянка должна указать на то, что не детей только рожать она может, а и сеять, и пахать, ... – все умеет и все делает», - учит женщин «Крестьянка» (1922, №8).  При этом постоянно цитируется мысль В.И. Ленина о том, что каждая кухарка должна научиться управлять государством, и в качестве практической реализации этого лозунга женщин активно агитируют учиться, что позволит им стать выбранными в Совет. «Выбирайте же больше женщин-работниц в Совет, как коммунисток, так и беспартийных... Больше женщин-работниц в Московском Совете! Пусть московский пролетариат докажет, что он готов делать и делает все для борьбы до победы, для борьбы против старой неравноправности, против старого, буржуазного принижения женщины!», говорил В.И. Ленин [цит. по 2].

Показываются и первые победы женщин на политическом поприще. «Нелегко досталась татаркам эта победа, они оказались избранными в Советы и комитеты потому, что действовали организованно», отмечает «Крестьянка» (1923, №3). То есть, мы видим, что путь женщины в политику лежит через борьбу с мужчинами, и журналы это явно показывают. В целом же, на мой взгляд, основным мотивом женщины начала века, всеми силами рвущейся во власть,  не столько изменение социально-экономической ситуации страны, сколько попытка освободиться от мужского гнета, что и подтверждается публикациями. Так, в статье «Узбечки в Советах» («Крестьянка», 1925, №35) в первую очередь говорится об освобождении узбекской женщины, а не о том, что конкретно она может сделать, будучи депутатом.

Интересным оказывается и проанализовать заказ журналов на материалы, предлагаемые авторами. В журнале «Работница» существовала рубрика «Почтовый ящик», в рамках которой  редакция отвечала читателям, обосновывая принятие или непринятие тех или иных материалов. Вот что отвечает редакция одному из авторов: «Ваша поэма «Еврейка» не пойдет, так как ... тип героини, взятый вами, мало интересный для журнала. Но ... вы смогли бы дать нам в художественных образах современные типы работниц, например, тип делегатки – передовой работницы» («Работница», 1923, 39). Таким образом, мы видим, что редакция целенаправленно нацелена на репрезентацию образа женщины-политика, во многом – это заказ государства, которому необходим определенный процент женщин во власти и это наличие женщин во власти проще всего показать через прессу, в том числе через женские журналы. Может быть, поэтому журналы иногда просто публикуют фотографии женщин-политиков лишь с небольшими подписями к портретам, при этом особо подчеркивается крестьянское либо пролетарское происхождение женщин, и как следствие происходит восхваление власти, которая дала возможность женщине получить образование и т.д. Такая, несколько примитивная, трансляция женщины-политика больше напоминает отчет государства о проделанной работе по внедрению женщины во власть. Например, «В. Мельникова – дочь крестьянина-батрака. В раннем детстве служила в прислугах у попа, а с 12 лет пошла на фабрику. Теперь она член городского Совета» («Работница», 1923, №12).

Что же касается реальной ситуации в стране, то в 1920-е – 1930-е годы женская политическая активность как правило ограничивалась участием женщин в работе женсоветов, руководителями которых были сначала Инесса Арманд, а позже Александра Коллонтай и Александра Самойлова. Работа женсоветов ограничивалась традиционно фемининными сферами, такими как образование, социальная защита населения, здравоохранение. В 1920-м году были созданы такие специализированные политические журналы для женщин как «Делегатка», «Коммунистка».

В следующий, довоенный период (1930-1941годы) ситуация несколько меняется. Во-первых, пропадает слишком активная агитация продвижения женщин во власть. В первую очередь, это связано с тем, что определенный процент женщин в политике имеется, и этого оказывается достаточно. Зато появляются многочисленные материалы о том, чем конкретно следует заниматься депутаткам. Кроме того, можно выделить две характерные особенности публикаций этого периода: практически в рамках всех публикаций женщины-политики рассказывают о себе, о своем счастье как гражданина СССР и дают обещания читателям, и это  подтверждается не только внутренним содержанием, но и заголовками статей («Я не одна такая», «Большое счастье», «Служить народу», «Работать по-сталински», «Я оправдаю свое высокое звание члена правительства»). 

Рассказы женщин о себе, своей жизни обязательно включают в себя факты, подтверждающие основное и неоспоримое участие Советской власти в судьбе женщины: «Я теперь хозяин, кухаркой была до 23 года, а теперь в Кремле дела верше вместе с партией», говорит Т. Шаповалова, член президиума II Всесоюзного съезда колхозников ударников («Крестьянка», 1935, №3).  Часто отмечается динамика продвижения женщины в политике: «Послали меня как активистку, сначала на районный съезд советов, потом на краевой, на Всероссийский, на Всесоюзный. Выбрали меня членом центрального исполнительного комитета СССР, членом правительства» («Крестьянка», 1937, №4). На наглядных примерах показывается и подчеркивается былая неграмотность и стремление к знаниям женщин: «Прочла я Островского «Как закалялась сталь», Шолохова «Поднятую целину», регулярно читаю областную газету «Правда Севера», «Известия», журнал «Крестьянка» («Крестьянка», 1937, №4). Личная жизнь женщины ограничивается подчеркиванием ее прежнего низкого и настоящего высокого статуса, семья и дети остаются за пределами публикаций.

Обещания женщин похожи как братья близнецы. Обещания полны пафоса, отчасти пустословия и безграничного оптимизма, желания работать на благо Родины: «Буду всеми силами крепить колхозное хозяйство, буду по-прежнему бороться за счастливую колхозную жизнь» («Крестьянка», 1937, №1).

В публикациях нет описаний внешности, характера героини, эти сведения мы можем почерпнуть лишь из фотографий. Для фотографий этого периода характерна анти-эстетизация женского образа.  Женщина часто показана в платке, уродующем ее, она никогда не улыбается. Скорее, с помощью фотографий, ставилась цель не репрезентации внешности героини как дополнения к публикации,  а репрезентация посредством фотографии черт характера, отпечаток которых якобы лежит на лице.

В 1930-м году происходит упразднение женотделов в ВКП(б), прекращают издаваться и журналы «Делегатка», «Коммунистка». В данном случае, политика государства полностью отражена в прессе. В 1920-е годы правительству было важно построить государство, в котором бы все граждане имели равные права, поэтому женщине предоставляются равные с мужчинами права. В 1930-х годах происходит формирование тоталитарного государства, пропадает нужда как в женских организациях, так и в участии женщин в политической жизни в целом, что и подтверждают статистические данные. Так, « в 1920 – женщины составляли 11 % членов ВКП(б), в 1922 – 7,8 %, в 1924 – 8,6 %, в 1926 – 12,8 %, в 1929 – 13,5 %.» [1, с. 99]. Мы видим, что процент женщин в партии совсем невелик, и за 10 лет вырос всего на 2,5%.

В период Великой отечественной войны (1941-1945) происходит смещение интересов в пользу военных действий, все публикации имеют непосредственное отношение к войне, следовательно, женщина-политик перестает быть интересной для читателя.

Следующий период (конец 40-х – первая половина 80-х годов) характеризуется следующими особенностями репрезентации женского образа в политике. Во-первых, появляются достаточно большие, гораздо более живые и эмоциональные очерки о женщинах-политиках. Статьи этого периода часто имели сходную структуру. Начинался материал, как правило, с лирического вступления, представления героини читателям. Затем следовал краткий биографический экскурс, суть которого заключалась в красочном и максимально эмоциональном описании дореволюционной несчастной жизни героини и ее теперешнего счастья. «Выдвинули меня кандидатом в депутаты Народного собрания по нашему району. Иду я на избирательный участок в день выборов, ... захожу в кабинку, читаю свою фамилию на белом листе, и плачу... Да что плачу – реву по-бабьи. Ведь подумать только!», говорится в статье «Хозяйка жизни» («Крестьянка», 1960, №3).

 Далее рассказывалось о профессии героини, описывались специфические приемы ее работы, новаторство и т.п., указывались фактические данные результативности деятельности (количество надоенного молока или вспаханных земель). Так, доярка Н. Зайцева, депутат Верховного Совета СССР рассказывает о том, как поднимали удои, о механизации в колхозе («Крестьянка», 1955, №5). Обязательно указывалось о высоких наградах, которые имеет женщина.

Обязательным было описание атмосферы в коллективе, стиля общения коллег. Естественно, в коллективе всегда царила взаимовыручка и взаимопомощь, а наше героиня являлась ярким примером всех возможных добродетелей. Особо подчеркивалась скромность героини, ее направленность не на себя, а на других: «Рассказывая о своем колхозе, Анна Игнатьевна ни разу не произнесла слово «я». Охотнее всего она говорит о людях своей артели, о женщинах соседних деревень» («Крестьянка», 1960, №2). Как следствие, и оценка со стороны коллег была самой высокой. Обязательно очерчивались такие личные качества как самоотверженность, исключительная честность, порядочность, желание помочь ближнему и т.п.

Примерно в начале 60-х годов, помимо официальной информации, появляется описание внешности и характера героинь публикаций, при этом, описание внешности не носило эстетического характера. «Волевая, осанистая, красноречивая Евгения Алексеевна, кажется, родилась для того, чтобы совершать подвиги. Анна Михайловна с виду не похожа на героиню: среднего роста, худенькая, тихая, стеснительная. Зато как властно, цепко берется она за дело, которое ей поручают»  («Крестьянка», 1960, №2). Мы видим, что в целом, описание внешности и характера сводятся тому, насколько успешна героиня в своей деятельности.

Публикуется больше фотографий. Если раньше в рамках одной статьи публиковалась только одна официальная фотография, то с конца 40-х один материал часто сопровождается несколькими фотографиями. Появляются фотографии, на которых женщину показывают в рамках семьи. Так, в очерке о депутате Верховного Совета СССР Т. Шувандриной автор очерка постарался наглядно показать жизнь героини с разных сторон: присутствует ее фотография на рабочем месте, с коллегами, дома с сыном, снохой и внуком «Работница», 1949, №2). Однако, не смотря на то, что фотографии в кругу семьи становятся объектом журналистского внимания, очерки о женщинах-политиках не включают в себя информации об их семье, личной жизни.  Важно отметить, что на фотографиях в первую очередь привлекают награды женщины. Ордена и медами, запечатленные на темном фоне, переключают внимание с лица.

Помимо очерков о женщинах-политиках, журналы этого периода  регулярно публикуют их статьи. Как правило, раскрытие одной незамысловатой мысли (о замечательной жизни при социализме, заботе партии и правительства о народе, о важности дальнейшей работы для улучшения жизни) занимает у автора не менее станицы и донесена до читателя таким языком, что возникают сомнения, читал ли кто-нибудь эти статьи.

Что же касается участия женщины в политической жизни, то, начиная с послевоенного периода процент женщин во власти постоянно растет. Женщины активно включаются в общественную жизнь. Конечно, в первую очередь такой подъем зависит от того, что во время Великой Отечественной войны женщины были поставлены на равную позицию по отношению к мужчинам.

Все время возрастал удельный вес женщин, принимаемых в партию: с 1956 по 1979 г. он возрос с 18,4 до 32%. В работе XXIV съезда КПСС около четверти состава съезда - женщины, в работе XXV съезда - 25,1% женщин от общего числа делегатов. На XXVI съезде партии женщины составили 26,6% делегатов. «Число женщин, избранных секретарями горкомов и райкомов партии, за период с 1971 по 1980 г. увеличилось более чем в 2 раза и составило 29,3%. Среди секретарей первичных партийных организаций в 1970 г. было 28,8% женщин, в 1980 г.- 40,2%. Показательно, что число женщин, избираемых в Верховный Совет СССР, неуклонно возрастает от выборов к выборам: в 1962 г. их было 390, т. е. 27% общего состава депутатов, в 1966 г. соответственно - 425 (28%), в 1970 г.-463 (30,4%), в 1974 г.-475 (31%). Среди избранных в 1980 г. в Москве депутатов районных Советов и Моссовета 44,7% женщин. В Верховный Совет РСФСР вошла 341 женщина, или 35,0% общего состава депутатов. Широко представлены женщины в руководящих профсоюзных органах. Во Всесоюзный Центральный Совет Профессиональных Союзов и Центральную ревизионную комиссию на XVI съезде профсоюзов избрано 198 женщин, в центральные комитеты профсоюзов и соответствующие ревизионные комиссии-2183, что составляет соответственно 34,6 и 44,2% избранных в эти органы. Членами фабричных, заводских и местных комитетов и их ревизионных комиссий, а также профорганизаторами являются 4117062 женщины, или 63,4% общей численности избранных» [2].

В период перестройки (вторая половина 80-х годов) политика государства по отношению к женщине кардинально меняется. Начинается период агитации за возвращение женщины к ее истинному предназначению, то есть к домашнему очагу. Естественно, это отражается и на публикациях. Для этого периода характерно вплетение в публикации фактов личной жизни героини, хотя в целом материалы как правило касались результатов трудовой деятельности и участии в политической деятельности женщины, а сведения о семье лишь дополняли образ, не являясь принципиально значимой характеристикой. Однако в связи с этим повествования становятся более художественными, эмоциональными и как следствие – более интересными. На страницах журналах начинается обсуждение проблемы трудности соотношения семьи и работы для женщины. Естественно, дискуссии на эту тему не могут не сказаться и на репрезентации образа женщины-политика. Подчеркивается ценность семьи, мужа для женщины: «если бы не муж, который понимает меня, жалеет, помогает и советом, и делом, вряд ли смогла бы жить на такой вот полной отдаче», говорит Н. Лемешева, кандидат в народные депутаты СССР («Крестьянка», 1989, №3). Кроме того, как мы видим из приведенных слов, женщине позволено быть слабой, неспособной самой, без поддержки мужа справиться со всеми жизненными трудностям.

Изменяется и характер фотографий. Начинается эстетизация образа женщины-политика. Изящный, кокетливый платочек на шее, кольцо на пальце приходят на смену орденам и медалям. Кроме того, с помощью фотографий происходит дополнение не столь многочисленных сведений о семье. Так, одна из статей иллюстрирована несколькими фотографиями, на которых женщины изображена и на рабочем месте, и в поле, и среди коллег, и  дома. Хотелось бы обратить внимание на фотографию в кругу семьи, на которой муж героини изображен, меняющим лампочку в люстре, а она сама – заплетающей дочери косички. Мы видим, что распределение обязанностей традиционно: муж занят мужским делом, жена – женским. Начинается медленный процесс феминизации образа женщины-политика.

Последний, постсоветский период (с начала 90-х до настоящего времени) характеризуется кардинальными и неоднозначными изменениями в репрезентации образа женщины-политика как в прессе, так и в реальной политической жизни. Во-первых, катастрофически сокращается количество женщин у власти. Так, на Съезде народных депутатов (1990) -  только 5,3 %, а к 1994 г. количество женщин в законодательных органах России составляло лишь 9,9 % [3].

Что же касается прессы, то важно отметить, что в начале 90-х годов в России появляется огромное количество журналов для женщин. Можно выделить несколько типов популярных женских журналов. Во-первых, это журналы, имеющие многолетнюю историю в России («Работница», «Крестьянка»), во-вторых, журналы – отечественные аналоги  западных изданий («Cosmopolitan», «Marie Claire», «Elle», «Vogue») и  последний тип журналов – отечественные журналы, ориентированные на западные варианты, но в итоге являющиеся лишь дешевой пародией на них («Лиза», «Домашний очаг»).

Каждый из типов журналов имеет свои особенности при трансляции образа женщины-политика. Например, такие журналы как «Лиза», «Домашний очаг» не находят женщину-политика интересных объектом для читателя. Направленность этих журналов настолько примитивна и однородна (дети, личная жизнь, мода), что даже упоминание о политике на их страницах было бы не уместно.

Первые же два типа журналов следует рассмотреть более подробно. Так, «Работница» и «Крестьянка», вероятно в силу многолетней привычки, продолжают публиковать материалы о женщине-политике. При этом с каждым годом количество публикаций сокращается, а потом и вообще прекращается (после 1995 года нет ни одного упоминания о женщине-политике). Для начала 90-х годов характерны активные дебаты на тему участия женщины в политической жизни станы. Обсуждается проблема создания женской партии, при этом тон женщин становится агрессивным, что отражено уже в названии одной из статей: «Не пора ли потесниться?» («Работница», 1991, №2). Однако подобную агрессию женщин нельзя назвать неоправданной, это скорее реакция на отношение мужчин к попыткам женщины прорваться в мир политики. Мужчины же активно противятся попыткам женщины. «Не может быть политических партий, основанных признаках пола или возраста!», - вот один из аргументов мужчин против создания женской партии. Естественно, женщина должна как-то доказать свое право на политическую деятельность. К сожалению, на страницах женских журналов все доказательства сводятся к тому, что женщина мудрее мужчины, что как мать она защищает жизнь. Подтверждаются эти слова чаще всего частными примерами успешного управления женщинами государством (княгиня Ольга, Екатерина II и др.). Внешне оптимистичные попытки доказать, что женщина как политик во многом превосходит мужчину, выглядят достаточно жалко; особенно на фоне заявлений о том, что женщина не должна забывать о своем «истинном предназначении»: «как права была Маргарет Тэтчер, не выпустив из рук бразды правления семьей и не забыв рецепта пирога с вишневой начинкой» («Крестьянка, 1991, №8).

В середине 90-х годов начинается активная апелляция к проблеме «женского-мужского» предназначения в обществе. «Трудно вам на таком «мужском» посту в своей своеобразной республике?», - спрашивает журналист(заметим, что в Татарстане господствующая религия – мусульманство). Достойный ответ на этот вопрос нашла А. Габутдинова, вице-премьера правительства Республики Татарстан. «Дискриминации я не признаю. Кто нужен – мужчина, женщина или специалист? Извините, но я как экономист чувствую себя уверенно» («Работница, 1995, №10).

В это время на страницах журналов появляется совершенно незавуалированный сексизм, который проявляется в первую очередь в утрированном восхвалении женщины при сравнении ее с мужчинами. Вот один из наиболее ярких примеров: «Мы ... не устаем удивляться ее математическому, предпринимательскому уму, мужской логике в сочетании с колоссальным женским обаянием, щедростью и работоспособностью. Многим мужчинам до нее далеко» («Работница, 1995, №10). Получается, что для женщины ненормально быть лучше мужчины, это что-то надобычное, требующее обязательного уточнения.

Помимо профессиональной деятельности женщин-политиков, журналистов начинает интересовать и внешний вид героинь. Так, в одном из интервью И. Хакамада был задан вопрос, как изменила бы она свой внешний облик, если бы стала президентом (в данном случае под внешним обликом понимались брюки и короткая стрижка) («Работница, 1995, №3). 

К сожалению, в последнее время ни «Работница», ни «Крестьянка», не публикуют материалов о женщинах в политике. Вероятно, это связано с тем, что журналы активно поменяли сферу своей деятельности, переориентировавшись от политизированных к развлекательным.

Журналы, являющиеся отечественными аналогами западных изданий и борющиеся за эгалитарный тип отношений (по крайней мере внешне), культивируют образ женщины-политика как одну из возможных форм самоактуализации женщины в обществе. Но, рисуя образ женщины-политика, популярные журналы, полностью смещают основные акценты с ее политической деятельности на личную жизнь. Для начала посмотрим на заголовки статей – «Дамские думы думских дам» («Cosmopolitan», 1997, №5), «Хакамада. New age» ("Cosmopolitan", 1998, №2), "Ребенок и/или работа?" ("Marie Claire", 1998, №9). Они прямо заявляют нам о содержании: с каких позиций авторы подходят к образам главных героинь.

В первую очередь в глаза бросаются портреты, выполненные в жанре художественной фотографии. Например,  Нина Бердникова, Элла Памфилова больше напоминают фотомоделей, чем женщин-политиков, фото же Ирины Хакамады, воплощающее скорее девичью чистоту, чем решительность характера вообще как минимум десятилетней давности. И только портреты Галины Старовойтовой и Елены Мизулиной - "реальные" портреты, без художественных изысков. Журналы якобы пишут о месте женщины в политике на конкретных примерах, но при этом даже не указывают сферу их деятельности, род занятий, пост. Подразумевается, что читатели либо должны хорошо знать героинь публикаций, и, следовательно, интересоваться только отдельными неизвестными подробностями их жизни, либо подразумевается, что уровень читателя настолько низок, что ему достаточно характеристики «женщина-политик».

Претендуя на анализ места женщины в мире политики, авторы статей постоянно скатываются на тему семьи, ее значимости и соотношения семьи и работы. Например, И.Хакамада говорит: "Семья - это моя крепость … в которой я пытаюсь забыть все, что было за прошедший день… Они меня буквально спасают". Журналы делают акцент на том, что эти женщины или успешно совмещают семью или работу, как И.Хакамада, или готовы пожертвовать работой, как Д. Митина ("Из политики я ушла бы только ради ребенка … но лишь на время").

Конечно, главное, что пытаются подчеркнуть авторы публикаций, - это способность женщины даже в политике оставаться женщиной (Нина Бердникова:  "Женщина хороша настроением. Она как цветок - всегда разная. За это ее и любят"). А статья об И.Хакамаде начинается с ее отношения  к внешним данным и к моде, и только потом говорится о семье и работе: "На самом деле, когда я вижу девушку, красивую или некрасивую, толстую или тонкую, но в которой что-то есть, я сразу же представляю себе, во что бы я ее упаковала, чтобы она стала еще лучше. Начиная с прически и заканчивая одеждой".

Нужно еще отметить, что в одной из статей все интервьюированные отказываются от феминистских взглядов, подчеркивая главенствующую роль мужчин в политике (например, Н.Бердникова: "А по-моему, президентом должен быть мужчина") или Г.Старовойтова: "женщины более гуманны, хотя широкий интеллект у них встречается реже") и указывают на трудности, сопровождающие женщин в политическом мире мужчин (И.Хакамада: "Чтобы остаться в политике, женщина должна быть на несколько порядков умнее мужчины").

Попытки заинтересовать читателя порой приводят журналистов к совершенно безумным идеям тщательного публичного разбора гардероба женщин-политиков. Пунктуально, шаг за шагом, была рассмотрена динамика стиля женщин, причем, для особой наглядности, все подтверждалось фотографиями.  На критику журналисты особо не скупились: «она отважно разнообразила палитру униформы, включив в нее цвета бирюзовый, «цыплячий» («Bazar», 2001, №1), что же касается похвалы, то ее удостоилась лишь И. Хакамада. 

Подводя итоги, целесообразно более четко обозначить динамику образа женщины-политика в женских журналах. В советский период характер репрезентации образа был заведомо определен политикой государства. В СССР не было ничего личного, все подчинялось интересам государства, следовательно, все интересы женщины-политика должны были быть направлены на увеличение благосостояния страны, на труд на благо Родины. Следовательно, в публикациях акцент делался на успешной профессиональной деятельности героини, личная жизнь оставалась за кадром. Естественно, ни о какой эстетизации образа женщины не могло быть и речи, так как эстетизация не отвечала искусственно созданному образу скромной советской женщины. Изменение ценностей в период перестройки позволило более глубоко вторгаться в частную жизнь, что не замедлило отразиться на прессе. Журналы постепенно начинают доводить до читателей мнения женщин не только о социально-экономическом или политическом положении страны, но и об их внешнем виде, семье. В постсоветский  период число публикаций о женщинах-политиках резко снижается. Если в советский период в каждом номере можно было найти не меньше одной статьи, то в постсоветский период публикации во всех женских журналах не превышают двух десятков. Кроме того, статьи становятся больше похожи на публикации «желтой» прессы, где главным является показать новый, лучше всего скандальный аспект жизни знаменитости. Однако, не смотря на крайне примитивную трансляцию образа женщины-политика, нельзя осуждать популярные журналы за такое одностороннее представление о женщинах-политиках, так как они следуют за читателем, за его интересами. На основе анализа подобных публикаций, мы можем видеть, что вырисовывается  уровень современных российских читательниц, их интересы, потребности.

Литература

1.   Введение в гендерные исследования: Учебное пособие / Под ред. И.В. Костиковой. М.: Изд-во МГУ, 2000

2.   Шумилина В. П. Деятельность КПСС по развитию общественно-политической активности женщин // Российские женщины в ХХ столетии: опыт эпох. Энциклопедия. CD диск. М., 1999.

3.   Айвазова С. Женское движение в России, традиции и современность // ОНС. 1995, № 2

назад